рассказ про серьёзных людей и нецензурное слово

вот, попыталась написать рассказ после долгого перерыва. Получилось что-то вроде зарисовки - есть немного нецензурного текста, но я решила его не исправлять :rolleyes: Так сказать, для колора...

Мой папа - очень серьёзный человек. Он работает в серьёзной фирме, занимает серьёзную должность, ездит на серьёзной машине и каждый занят серьёзными делами. Даже разговоры - всегда только серьёзные. И все окружающие смотрят на него и думают - ну до чего же серьёзный человек .
И тут на тебе. И вроде бы ничего не предвешало никаких проблем. Папин отдел добился серьёзных результатов, моему папе дали серьёзную премию, и все серьёзные папины сотрудники решили это серьёзно отпраздновать. Мой папа, как виновник торжества, взялся организовать серьёзный банкет, арендовал серьёзный ресторан и даже захватил нас с младшим братом, наказав при этом вести себя очень серьёзно.
И гости все собрались серьёзные. Директора, руководители отделов, бухгалтеры, менеджеры, инженеры, ведущие специалисты. Многие с супругами, некоторые даже с детьми. Разумеется, супруги и дети вид имеют тоже самый серьёзный.
Особенно колоритно на фоне всех собравшихся выделялся генеральный директор - благодаря своей внушительной фигуре и большому животу. Сразу становилось ясно, что этот человек имеет серьёзный вес в обществе. По колориту с ним мог сравниться разве что начальник службы безопасности - мускулистый амбал с массивной золотой цепью и изуродованным ухом: памятью о участии в афганской войне. Словом, тоже было видно - ну очень серьёзный человек.
И вот на тебе - пригласили на это серьёзное мероприятие Беллу Адамовну Цюбербюллер - бойкую старушонку, работавшую в свои 62 года у генерального секретаршей.
Ну тут, разумеется, серьёзные читатели зададутся вопросом - а как это так, что такой серьёзный человек, как генеральный директор серьёзной компании, не завёл себе секретаршу ну ээээ.... несколько помоложе. А то как-то несерьёзно всё-таки.
А ответ таков. Белла Адамовна была человек особенный. Дело в том, что она родилась в сорок четвёртом году в концлагере. Кажется, в Освенциме. Или в Бухенвальде. Но по-моему всё-таки в Освенциме. И на руке у неё имелось лагерное клеймо. Вообще Беллу Адамовну показывали всем, как достопримечательность. Говорили, что её, маленькую, уже разметил чёрным маркером для своих бесчеловечных опытов лично доктор Менгеле, чтоб потом резать по-живому, когда в лагерь вошли войска союзников. Или наши. В общем, неважно. Главное - история всё-таки очень серьёзная. Для серьёзных людей.

Вот эта самая Белла Адамовна кричит на весь зал:
- Разгадывала я давече кроссворд и никак не могла угадать слово из шести букв, "крушение всех надежд", вторая "и".

И встаёт из-за стола, значит, мой папа. Делает серьёзное лицо. И серьёзным поставленным голосом произносит:
- ПИЗДЕЦ!
Ну тут же поднимается какой-то шёпот. Все вокруг начинают о чём-то шушукаться - мол, к чему это виновник торжества, серьёзный такой человек, и вдруг говорит "пиздец!". А папа повторяет:
- Слово из шести букв, "крушение всех надежд", вторая буква "и", это ПИЗДЕЦ!
Ну тут шёпот и шушканье усиливаются. Слово пытается взять моя мама. Немного нервным и сбивчивым голосом она папе говорит:
- Юра, брось, это же несерьёзно! Крушенгие всех надежд - это "фиаско". Понимаешь, ФИАСКО!
А мама моя, надо сказать, тоже очень серьёзная женщина. И всё она тоже делает очень серьёзно. Но когда папа выразительно на неё посмотрел - одного этого взгляда хватило, чтоб мама сразу же села и больше ничего не говорила.
Всё-таки, говоря откровенно, мама всего лишь серьёзная жена моего серьёзного папы. Поэтому для неё, конечно, крушение всех надежд - это фиаско. Ведь рядом всегда есть серьёзный папа, готовый решить любую её проблему и заново возродить все её надежды. А папа уже надеется только на себя - поэтому у него самое страшное не ФИАСКО, а именно ПИЗДЕЦ. Я-то это понимаю. Но я что - малявка-шмакодявка, а вот поймут ли окружающие? Они всё-таки люди очень серьёзные.
Я внимательно оглядела собравшихся.

Задумчивая складка пробежала по лицу главбуха. В это время он вспомнил, как накануне крупной ревизии аудиторская проверка выявила у него крупную недостачу, и как он на подкашивающихся ногах шёл сообщить об этом генеральному, понимая, что если деньги не найдутся - то для него это не просто удар, и даже не нокаут, а автоматный ствол в прямой кишке.
- Р-р-разумно, - вслух пробормотал он, отчего-то заикаясь
- Пожалуй, разумно, - повторил за главбухом начальник отдела продаж. Он в свою очередь вспомнил, как на семнадцатилетие с другом Костиком подцепил на улице шалаву, как они вдвоём, не вкусившие ещё сладкого плода плотской любви, арендовали на ночьу дворника ключ от подвала за целых три бутылки водки, как в этом подвале они наконец-то из мальчиков превратились в полноценных мужчин, и как через некоторое время у Костика во время диспансеризации обнаружили ВИЧ. Будущий начальник отдела продаж сразу же всё понял, тут же побежал сдавать кровь на анализы и хотя всё обошлось, но даже сейчас, по прошествии многих лет он с ужасом вспоминал то чувство, охватившее его, когда стало известно о положительном ВИЧ-анализе у друга.
- Вы полагаете? - не своим зычным и раскатистым, а тихим и почти женским голосом пропищал генеральный и почему-т поглядел на своего референта.
Съёжившийся под пристальным взглядом босса референт вспомнил тот не предвещавший никакой беды солнечный летний день, когда он, тогда ещё скромный служащий, отвел свою беременную жену к врачу-диагносту, как врач несколько раз, словно не веря самому себе, осбледовал её и задумчиво изрёк, а затем, вытирая пот со лба, изрёк:
- Даже не тройня. Ждите четверых.
И будущий референт понял, что вот он - именно ОН, подкравшийся так незаметно, а никакое не ФИАСКО.
Вот и сейчас референт часто-часто закивал головой, давая понять, что полностью согласен с постановкой вопроса.
- Нет, не фиаско, - вставил своё слово начальник службы безопасности. Он в это время вспоминал, как 20 лет назад, будучи молоденьким лейтенантом, командиром взвода арткорректировки, попал на горных отрогах Памира под огонь своих же батарей. Как увидел вылетающий по навесной траектории из-за горной вершины артиллерийский снаряд, укрыться от которого было уже невозможно. Как падали на камни солдаты - и некоторые уже никогда так и не смогли подняться. Как на него, оглушённого после залпа, кое-как поднявшегося на ноги и зажимающего разорванное ухо, среди поднимающегося с земли облака пыли, прямо-таки накинулся рядовой Хачибеков, обнял за плечи и не своим, надрывающимся, всхлипывающим голосом визгнул:
"-Товарищ лейтенант, мне сзади очень больно, что у меня там?"
Как он поглядел своему бойцу за плечи и увидел, что парню снесло начисто обе ягодицы, вместо которых теперь кровавое месиво. И как сказал своим вновь обретённым твёрдым командирским голосом:
"- Успокойся, Хачибеков, у тебя там ничего нет. НИЧЕГО НЕТ!"

- Нет, - помотал начальник службы безопасности своей коротко стриженной массивной головой. - Не фиаско.
- Да ужжж, - как-то прям прожжужал генеральный. Он тоже о чём-то подумал, но генеральный никогда не был бы генеральным, если бы о его мыслях знал кто-то ещё. - Действительно, ПИЗДЕЦ!

Серьёзные жёны для виду ещё пошушукались чуть-чуть, но вскоре умолкли, и серьёзное мероприятие продолжилось дальше своим чередом. И только Белла Адамовна всё продолжала корчить обиженную мину. Думается, родись она чуть пораньше и встречай сорок пятый год не в столь нежном возрасте, а уже в каком-то здравом сознании - словом, сохранись в её поседевшей голове хоть какие-то воспоминания о фашистском концлагере, и, наверно, она бы тоже смогла отличить ПИЗДЕЦ от ФИАСКО. Хотя с другой стороны - тогда не было бы никаких гарантий, что он дожила до дня серьёзного мероприятия, а не почила в одной из топок Освенцима. Или Бухенвальда. Впрочем, какая разница...